Был последний день, шли последние часы. Они сидели в кино, смотрели фильм, который она хотела видеть. Один бог знал, что творилось в его голове. Она постоянно пыталась брать его за холодную руку, и беспокоилась, что он заболел. Нельзя, ну нельзя быть такой обеспокоенной и настойчивой! Бывает же переизбыток нежности, ласки и заботы, также как переедаешь приторно сладких конфет. Но ее отчаяние настойчиво продиралось и она не могла остановиться. Это было так глупо, так глупо. ей хотелось, чтобы он тоже проявил хоть каплю внимания сейчас, хоть грамм той ласки. Но он смотрел фильм или притворялся. И его глаза были красными непонятно почему. Возможно просто от усталости или инфекции, а может это просто слезы стояли в его глазах.
Он ждал ее у выхода со странной улыбкой, какой-то немного грустной, когда собираюстся сказать что-то неприятное. И так оно и было, он попросил, чтобы она села на свой автобус уже сейчас, а не провожала его в аэропорт.
Все. Сердце ухнуло куда-то вниз и она еле сдерживала слезы и пыталась отвернуться, чтобы хоть как-то избавиться от комка в горле. Какая жестокость! Хотя она начинала его понимать, или так ей казалось. Он мог сам не выдержать и его бы стена рухнула бы, а этого он допустить не мог, ибо тогда Кошка совсем бы отчаялась и приняла бы неверныые решения. А ему нельзя было вмешиваться в ее жизнь, ибо у каждого она своя и их дороги не пересекались.
Он посадил ее на автобус и махал пока она не скрылась из виду. А она одела темные очки, потому что больше не могла сдержать слез.